Глобальное развитие китайской инфраструктуры служит прикрытием для тайной военной экспансии

Новости о тайном строительстве Китаем военной базы в Объединенных Арабских Эмиратах (ОАЭ) в прошлом году вызвали тревогу по всему региону и за его пределами. Другие страны, где расположена китайская инфраструктура, начали внимательно изучать заключенные с Пекином сделки.

Правительство ОАЭ не знало, что корабли, замаскированные под заходящие в порт Халифа коммерческие суда, на самом деле были судами, используемыми китайскими военными для сбора разведданных. Об этом в ноябре сообщила газета The Wall Street Journal (WSJ).

Порт, где компания China Ocean Shipping Co. Ltd. (COSCO) управляет коммерческим контейнерным терминалом, расположен примерно в 5 км от электростанции и опреснительной установки в Тавиле, примерно в 50 км к северу от столицы ОАЭ Абу-Даби.

Строительство было остановлено после того, как разведслужбы США обнаружили, что Китай тайно строит военный объект в эмиратском порту.

Но это не единственное, что вызывает опасения по поводу китайского присутствия в регионе.

Скрытые мотивы

В декабре 2018 года компания Abu Dhabi Ports заключила концессионное соглашение с COSCO на 35 лет, позволяющее китайской компании управлять контейнерным терминалом в порту Халифа и развивать его.

Терминал якобы строился для поддержки торговли, создаваемой китайской инициативой «Один пояс и один путь». Этот масштабный инфраструктурный проект был запущен в 2013 году; он объединяет 78 стран в Азии, Африке, Европе и Океании.

Тем не менее, присутствие Китая в стратегически расположенном порту ОАЭ — как и его присутствие в цепочке стратегически расположенных портов, простирающихся от Южно-Китайского моря до Суэцкого канала — служит и другим целям.

По словам наблюдателей, помимо расширения своего политического и экономического влияния Китай инвестирует в сеть портов с целью облегчить военный доступ в регион, что вызывает беспокойство на Ближнем Востоке и за его пределами.

Наглядным примером служат действия Китая в порту в ОАЭ, изначально носившие коммерческий характер. Однако Пекин быстро воспользовался коммерческими связями для создания опорной базы для своих вооруженных сил.

Такое поведение следует определенной схеме.

По сообщениям, Китай открыл свою первую зарубежную военную базу в Джибути в 2017 году для поддержки морских операций в Индийском океане и Восточной Африке. В качестве обоснования Пекин привел угрозу пиратства в Аденском заливе и стремление обеспечить безопасность важных международных морских путей.

В ходе обсуждений в 2016 году министр иностранных дел Китая Ван И заявил, что Китай создаст «необходимую инфраструктуру и логистические мощности в регионах с высокой концентрацией объектов китайских интересов».

Власти в Пекине использовали ту же аргументацию для обоснования необходимости создания военной базы в Западной Африке.

Плацдармы по всему миру

В ответ на другой доклад WSJ в декабре прошлого года о планах Китая по созданию военной базы в Экваториальной Гвинее китайский государственный таблоид Global Times подтвердил растущую потребность Народно-освободительной армии Китая (НОАК) в «плацдармах в отдаленных водах» по мере расширения его зарубежных интересов.

В последние несколько лет в Пакистане, Иране, Шри-Ланке и ряде других ключевых областей Китай построил коммерческие портовые сооружения, которые могут быть использованы его быстро растущим военно-морским флотом.

В середине января Тегеран объявил о начале реализации 25-летнего Соглашения о всеобъемлющем стратегическом сотрудничестве с Китаем, подписанного в прошлом году.

По условиям соглашения, Иран будет участвовать в инициативе «Один пояс и один путь» путем запуска инвестиционных проектов на сумму 400 млрд долларов.

Взамен Китай будет покупать иранскую нефть со скидкой 30% от ее цены на мировом рынке, рассказал Al-Mashareq директор иракского Центра стратегических исследований Гази Фейсал Хусейн.

«Китай стремится стать глобальным экономическим центром притяжения, заполучив огромные минеральные ресурсы региона», — пояснил он.

С точки зрения Пекина, «смысл сделки заключается в том, чтобы закрепить присутствие Китая в Иране, особенно на островах Джаск и Киш в Персидском заливе», сообщил в интервью Al-Mashareq на условиях анонимности бывший аналитик иранского военно-морского флота.

По его словам, несмотря на то что сделка якобы носит коммерческий характер, китайские инвестиции в иранские порты Джаск и Чабахар позволят его быстрорастущему военно-морскому флоту расширить сферу своей деятельности.

Другим примером является заключение Китаем тайного соглашения с Камбоджей, позволяющего его военно-морскому флоту использовать базу в этой стране. Об этом в 2019 году со ссылкой на официальных лиц США и союзников сообщил WSJ.

Как китайские, так и камбоджийские официальные лица опровергли сообщения, назвав их «фальшивыми новостями» и «слухами».

Однако в настоящее время Китай тайно строит военно-морской объект в Камбодже исключительно для своих военных, сообщил 6 июня ежедневник The Washington Post со ссылкой на западных чиновников.

По их словам, строительство китайской военно-морской базы в Камбодже осуществляется в рамках стратегии Пекина по созданию сети военных объектов по всему миру в поддержку его стремления стать настоящей мировой державой.

Тем не менее, в условиях роста антикитайских настроений в регионе министр обороны Камбоджи Теа Бан постарался опровергнуть эти сообщения.

В своем выступлении на форуме безопасности «Диалог Шангри-Ла», проходившем в Сингапуре 10–12 июня, он повторил заявления Пекина о том, что НОАК не намерена строить глобальную сеть баз, сообщила вскоре после этого газета Financial Times.

Высокие цели

В Белой книге обороны за 2019 год Китай признал, что в задачи военных входит защита грузовых кораблей и что НОАК будет развивать «зарубежные логистические объекты».

В настоящее время НОАК в основном использует объекты в зарубежных портах, которые принадлежат китайским государственным предприятиям или управляются ими.

Согласно апрельскому докладу, подготовленному в соавторстве с Исааком Кардоном, доцентом Института военно-морских исследований Китая при Военно-морском колледже США, китайские компании владеют или управляют как минимум одним терминалом в 96 портах в 53 странах.

Эта сеть портовой инфраструктуры быстро становится основой дальних морских операций НОАК, говорится в докладе.

Однако, по словам Кардона, до достижения Китаем глобального военного господства еще далеко.

«Даже если в ближайшие несколько лет Камбоджа, ОАЭ и Экваториальная Гвинея войдут в сеть, НОАК не сможет создать глобальную сеть баз, подобную американской», — заявил Кардон в интервью Financial Times.

«[В отличие от] США, страны, которая участвовала в мировой войне и затем сохранила эту позицию в “холодной войне”, Китай только начинает наращивать военное присутствие за рубежом, используя для этого свое глобальное экономическое присутствие», — сказал он.

По словам аналитиков, политика «гражданско-военного слияния», позволяющая НОАК использовать активы и возможности гражданских компаний, помогла НОАК защитить китайские инвестиции и торговлю.

Один из китайских военных ученых, попросивший не называть его имени, поскольку он не уполномочен обсуждать эту тему, заявил, что Китай принципиально против строительства военных баз за рубежом.

Однако он намекнул на двоякую цель усилий Пекина по развитию инфраструктуры.

«Наша модель ориентирована на развитие. Теперь защита развития за границей стала частью миссии наших военных, но мы также можем пользоваться его плодами для выполнения этой миссии», — сказал он Financial Times.